Громкие крики. Маленькая девочка в красивом, но запачканном в грязи сарафане, пыталась вырваться из рук Кати и Маши. Они смеялись. Смеялись звонко, как смеются все маленькие девочки. Ангельский смех. Но для Аминат этот смех преображался. Становился жутким. Доводящим до слез.
Дома Аминат забивалась в самый дальний угол и смотрела в маленькое карманное зеркальце. Она ненавидела себя и была в обиде на своих родителей за то, что они ее такую родили. В своем красивом лице Аминат видела только уродства. Она не замечала, какие у нее густые ресницы, какая чарующая улыбка.
Это зеркальце хотелось разбить.
В школе Аминат сидела позади всех. Сидела на задней парте, наблюдая за жизнью красивых русских девочек и мальчиков. Ее никто не считал симпатичной. Ее сторонились. Это было вызвано не только тем, что Аминат новенькая. Этих детей просто не научили. Не научили быть терпимым к другой культуре, не научили уважать чужие традиции. Они, хоть и откидывали мизинец, когда пили чай или кофе, но воспитанными не были.
Чашки с чаем хотелось разбить.
На уроке литературы на Аминат обратила внимание учительница. Как здорово, когда в таком большом городе на тебя хоть кто-то обращает внимание.
-Кавказ - это красиво, - сказала она.
Дома Аминат забивалась в самый дальний угол и смотрела в маленькое карманное зеркальце. Она ненавидела себя и была в обиде на своих родителей за то, что они ее такую родили. В своем красивом лице Аминат видела только уродства. Она не замечала, какие у нее густые ресницы, какая чарующая улыбка.
Это зеркальце хотелось разбить.
В школе Аминат сидела позади всех. Сидела на задней парте, наблюдая за жизнью красивых русских девочек и мальчиков. Ее никто не считал симпатичной. Ее сторонились. Это было вызвано не только тем, что Аминат новенькая. Этих детей просто не научили. Не научили быть терпимым к другой культуре, не научили уважать чужие традиции. Они, хоть и откидывали мизинец, когда пили чай или кофе, но воспитанными не были.
Чашки с чаем хотелось разбить.
На уроке литературы на Аминат обратила внимание учительница. Как здорово, когда в таком большом городе на тебя хоть кто-то обращает внимание.
-Кавказ - это красиво, - сказала она.
Аминат потупила взгляд. Ей было неловко, что вновь упомянули о ее национальности. Ей было стыдно, что она родилась там. И еще более стыдно, что у нее не хватает смелости защитить свою родину. Сказать что-то о ней.
Зато Аминат могла сказать что-то о Лермонтове. Поэт, что жил и умер на Кавказе. Его любили, как русские любят Пушкина. Его уважали.
А учительница уважала Аминат. Она, в отличие от прочих детей, была толерантной. Научить их этому, что странно, ей даже не удалось. Но Елена Юрьевна посчитала себя ответственной за маленькую девочку.
-Прочти нам что-нибудь, - улыбка на устах статной женщины будто придавала уверенности.
Стул отодвинулся. Аминат, нервничая, перебирала рюшечки платья. Пересохшие губы. Язык, тщетно пытающийся хоть как-то их смочить.
-И скучно... И грустно... И некому руку подать, - выпрямившая спина. Широко раскрывшиеся глаза. Читать стихи любимого поэта надо от души. - В минуту душевной невзгоды...
Головы поворачиваются назад. Поднимаются, смотрят на маленькую девочку. Улыбаются - надсмехаются ли?
-Желанья! - совсем другой голос из уст Аминат. Сильный. Чистый. - Что толку напрасно и вечно желать?...
-А годы проходят. Все лучшие годы!
Дети заметили. Их вечно оттопыренные мизинцы упали, а рты раскрылись. Теперь были видны и пышные ресницы, и чарующая улыбка. Теперь была заметна красота. И какое у нее звучное имя... Совсем не как у других. А сколько она может рассказать! Сколько нового. Сколько другого.
-И жизнь, как посмотришь с холодным вниманием вокруг -Такая пустая и глупая шутка...
Аминат села. Села и замолчала. Она не заметила, как к ней потянулись люди. Она смотрела в парту, тупила взгляд, не желая смотреть на ненавидящие взгляды. Вот только взгляды больше не ненавидящие. Аминат поняли. Аминат приняли.
Элина Исламова,
подростковый клуб "Вираж",
пресс-центр
Комментариев нет:
Отправить комментарий